Переход русских в наступление.
Неудачная атака Зейдлица совпала с тем временем, когда войска правого фланга русской армии успели очистить Жидовскую гору. Там до конца сражения оставались только три полка австрийской пехоты (Лориуса, Аренберга и Вальдека), гусарские полки (Кальноки и Надасти) и наш Сербский гусарский. Вслед за Волконским на Б. Шпиц прибыл правый фланг Вильбуа, а затем и Фермор с прочими войсками.
Честь перехода русских в наступление выпала на долю бригадира Берга (2-й Московский, Казанский и рота Низовского), совместно с полками, приведенными Вильбуа (Нарвским и Воронежским). Эти войска "...на неприятеля во фланг ударили (со стороны правого фланга), батареи наши освободили, на которых уже несколько пушек заклепано было, и в самую лощину (Кунгрунд) неприятеля погнали…" Вологодский и Апшеронский полки поддержали Берга, левее которого перешел в наступление князь Волконский с 1-м гренадерским и Азовским полками. Результатом этого общего перехода в наступление было полное отступление неприятеля за Кунгрунд и панически беспорядок в толпах пруссаков, занимавших Мюльберг.
Положение прусской армии было критическое. Главная масса прусской пехоты, как сказано, загромоздила гору Мюльберг, вследствие чего потери от губительного огня русской артиллерии (в особенности Шуваловских орудий, так удачно поставленных Бороздиным) - все более и более расстраивали глубокую их колонну. Выход из этого трудного положения был возможен только в том случай, если бы эта масса прусских войск могла раздаться из своего, сжатого положения и свободно занять большее пространство, что достигалось выигрыванием пространства на Б. Шпиц. Но именно здесь то, после первых успехов, купленных дорогою ценою, головные части прусской пехоты были приведены в беспорядок и отброшены назад, вследствие чего, естественно, - они снова сжали прусские боевые линии на Мюльберге и тем увеличили общий беспорядок и смятение. Прусская пехота, при наступлении своем, не выдержавшая штыкового удара русских, очевидно не могла и думать состязаться с ними в штыковом бою при обороне, - при полном воодушевлении наступающих русских войск, получивших ход вперед и полную волю, полную свободу работать тем штыком, которым с таким совершенством умеет бить русский солдат. Вполне понятно, что при этих условиях прусская пехота не могла оказать никакого сопротивления и войска Берга, Вильбуа, Волконского и др. в самое непродолжительное время штыками очистили Мюльберг, захватили обратно с большим избытком все потерянное Шуваловцами и вполне прочно утвердились на прежней позиции.
Фридрих II, видя паническое бегство своей пехоты, принял последние отчаянные усилия, пуская в дело все, что оставалось у него под рукою и имело вид целых частей. Но это только была конница Зейдлица и несколько эскадронов Лейб-кирасир Фридриха II.
Конница Лаудона к этому времени приняла к правому флангу, очевидно, с целью дать сферу обстрела батарей Б. Шлица. Русские кирасиры (Его Высочества, Киевский, Новотроицкий, Казанский), конно-гренадеры (Архангелогородский и Рязанский), Тобольский драгунский и австрийские полки: Лихтенштейна, Левенштейна и Коловрата, имея уступом справа конницу Тотлебена, - отошли к Франкфуртскому лесу. Этими маневрами русской конницы и неминуемым беспорядком на главной позиции, при переходе в общее наступление русских на Мюльберг, хотел воспользоваться Зейдлиц; для этого он вторично перевел свою конницу через пруды и снова бросился на окопы. Все дело кончилось на половине пушечного выстрела от "ретраншамента": огнем артиллерии и союзною конницею слева - Зейдлиц вторично быль отброшен назад.
Последняя отчаянная попытка Фридриха II задержать наступление войск Берга, Волконского и Вильбуа, из окопов на Мюльберге к р. Гюнеру, предоставила, только случай Чугуевскому казачьему полку занести на страницы своей истории новое молодецкое дело. Два эскадрона прусских Лейб-кирасир, под командою подполковника Бидербее, несмотря на решительное наступление сильных частей пехоты, - бросились во фланг Нарвскому пехотному полку. Чугуевцы, зорко следя за ходом боя, подобно тому как и под Пальцигом, "ударили в копья" на этих отборных прусских латников, сбили их, выхватили штандардт, захватили в плен их смелого командира подполковника Бидербее и таким образом с большим уроном отразили эту последнюю отчаянную попытку короля спасти остатки армии.
Поражение прусской армии было полное. Фридрих II, предусматривая неминуемую гибель всего своего войска при сколько-нибудь энергично веденном преследовании, пришел в состояние близкое к полному самозабвению. И действительно, при малейшем настойчивом действии союзной конницы, не бывшей в огне, остатки прусской армии легко могли быть отброшены от мостов у Герица и загнаны в болота Одера и устья Варты.
Было 7 часов вечера, когда для всех доблестных сподвижников графа П. С. Салтыкова сделалось очевидным, что над войсками Фридриха II одержана самая решительная победа, одна яз самых славных побед, которыми гордится русская армия. Но в каком порядке были победители? Вместо обычного в то время боя на ровной и открытой местности, в обычном линейном порядке, русская армия вела бой на тесной, крайне пересеченной местности, работая штыками сразу несколькими полками, всегда под угрозою атаки во фланг массы лучшей конницы. После 7 часового упорного боя при этих условиях,-должного порядка, конечно, не могло быть: армия требовала не мало времени, чтобы "разобраться"; только австрийская конница и главным образом легкая конница графа Тотлебена (не бывшая в деле) были в готовности для преследования. Их то и направляет граф Салтыков с этою целью. Генерал Лаудон двинулся за разбитою им конницею Зейдлица на Целово, а граф Тотлебен - на Бишофзее к Герицу, т. е. в самом важном направлении. Кроме того с фронта, по пятам за нашею пехотою, были двинуты полки-С.-Петербургский, Каргопольский, конно-гренадерские и Витенбергский гусарский, присоединенные к войскам, атаковавшим Мюльберг.
Преследование союзной кавалерией прекратилось на крайних границах поля сражения. Конница захватывала то, что попадалось под руку: отсталых из бегущих, орудия и другие трофеи. Тотлебен, около Бишофзее, загнал один эскадрон неприятельской кавалерии в болото, но главного - энергического преследования вне поля сражения - не было ведено совсем ни им, ни Лаудоном: Тотлебен лишь дошел до Франуендорфа, Лаудон ночью был уже на биваке, а конно-гренадеры не дошли и до Третина. Вся армия заночевала на поле сражения, разбросанная от Мюльберга до Жидовской горы, на пространстве до 5 верст.
На левом берегу р. Одера особая колонна неприятеля перешла в наступление на Франкфурт и, не смотря на протесты офицера, оставленного с командою в городе в виде залога,-захватила их в плен, в числе: 1 штаб-офицера, 5 обер-офицеров и 260 нижних чинов. Бригадир Брант, имея около Шетнова бригаду пехоты для прикрытия обозов, не нашел возможным отделяться от них. Занятие пруссаками Франкфурта могло бы имел громадное значение, так как, в случай поражения армии, переход по мостам у Франкфурта едва ли был бы возможен даже для отдельных частей. Артиллерия, бывшая в прикрытии к вагенбургу, и австрийские войска, оставшиеся в резерве, имели лишь перестрелку с занявшим Франкфурт неприятелем, который теперь, при поражении Фридриха II, в 12 часов ночи, постепенно отступили к Лебусу. Впрочем мосты около вагенбургов все время оставались вне опасности: да и самый бой принял то направление, при котором русская армия, в случае неудачи, могла бы отступить к Кроссену.
На другой день граф Салтыков приказал отслужить торжественный молебен по случаю новой победы над прусскою армиею, бывшею под предводительством самого великого полководца, и отправил донесение императрице. В этой первой, на скоро составленной реляции главнокомандующий засвидетельствовал, что если найдется где победа ея славнее и совершеннее, то, однако, ревность и искусство генералов и офицеров, и мужество, храбрость, послушание и единодушие солдатства должны навсегда примером остаться. С полным одобрением отзывается граф Салтыков о содействии австрийцев. "Артиллерия наша, - оговаривает граф Салтыков, - сохранила ту славу, которую при всех прочих случаях приобрела.
Общие потери, выбывшими из строя:
Прусская армия, (по сведениям немецких источников . . . . . до 17,000
Русская .......... до 13,000
Австрийская немного более . . . . до 2,000.
Трофеями Кунерсдорфской победы были: 26 знамен, 2 штандарта, 172 орудия и большое количество огнестрельных запасов, из коих одних патронов более 93,000.
Одно уже свидетельство графа Салтыкова о том, что масса беглецов с Кунерсдорфского поля сражения разбежалась в разные стороны Польши доказывает, что если бы после боя было энергическое преследование конницею Тотлебена и Лаудона, то переход в наступление какими бы то не было силами (20 - 25,000) к Берлину обещал окончание войны. Если с одной стороны граф Тотлебен донес, что остатки прусской армии собрались к 3/14 августа на позиции у Фюрстенвальде, то с другой - к Салтыкову этого же числа подошел корпус Гаддика Немецкие источники не оставляют сомнения в том, что, не смотря на сбор кое-каких войск впереди Берлина, полная паника господствовала не только в тылу, но и в рядах прусской армии. Не смотря на все это, наступления к Берлину не случилось исключительно по вине австрийского главнокомандующего, что подробно разобрано нами в специальном труде.
В награду за победу, граф Салтыков был возведен императрицею Елизаветою в фельдмаршальское достоинство, а от короля Польского пожалован орденом Белого Орла. Императрица Мария Терезия за обе победы прислала главнокомандующему: бриллиантовый перстень, табакерку с бриллиантами и 5000 червонцев.
Распоряжения графа Салтыкова, перед Кунерсдорфским боем, заслуживают полного внимания. Его замечательное изучение местности поля сражения, правильная оценка влияния ее на ход боя, спокойствие и уверенность в том, что Фридрих II атакует его на другой день обходом с тыла, меры для подготовки успеха и уменьшения вредных последствий в случае неудачи, - все это свидетельствует, что Салтыков не оставил события идти своею дорогою, принял все, что можно было предпринять, дабы подготовить победу, вполне сообразно с обстоятельствами. Наконец, самое замечательное из распоряжений Салтыкова, несомненно доказывающее его способности как главнокомандующего, это-искусное управление войсками в бою, сообразно с местностью и "неприятельскими обращениями".
Некоторые из распоряжений графа Салтыкова до боя носят на себе, однако, пассивный характер, что и составляет отрицательную особенность деятельности главнокомандующего. Так, например, д. Гериц и течение р. Гюнера остаются не занятыми, что значительно облегчило наступательную переправу Фридриха II и предоставляло ему все удобства для производства рекогносцировки, чем, однако, он не воспользовался. Вся конница, обреченная на бездействие во время боя, остается при армии и до боя. На самой укрепленной позиции не намечается выходов из нее. Но если мы примем во внимание отношение Салтыкова к Лаудону, колебание первого (отступать ли к Кроссену или остаться у Франкфурта), уверенность, что по свойствам своим русская армия способна к активно-оборонительному а не наступательному бою, то причины и этих отрицательно-поучительных особенностей будут понятны.
Кунерсдорфский бой в стратегическом отношение представляет из себя образец однородный с Цорндорфом и Пальцигом. В этих трех случаях еще до боя были очевидны самые критические последствия, в случае неудачного для русских исхода сражения. Между тем мы не видим даже и признаков колебания, нет и намеков на желание уклониться от удара; под Пальцигом, напротив, армия добровольно ставит себя в это критическое положение, ради требований других данных обстановки; а под Кунерсдорфом принимаются лишь меры, чтобы уменьшить вредные последствия, могущие быть в случае поражения. Без сомнения, что подобное общее явление порождено и общею причиною. Действительно, при ближайшем внимании не трудно заметить, что подобный образ действия соответствовал: свойствам русской армии, испытанной ее стойкости в бою, на которую вполне рассчитывали генералы, способности выдержать активно-оборонительный бой при самой сложной обстановке и особенностям ее состава, где преобладало значительное число артиллерии, нашедшей себе соответственные позиции. Таким образом, сражение под Кунерсдорфом является преднамеренным сражением, образцово соображенным с главными данными, влияющими на исход боя.
В тактическом отношении выделяются: соответственная подготовка поля сражения в инженерном отношении. Это видно из сильного укрепления важных пунктов позиции и в особенности стратегического и тактического ключа ее и подступов к этому ключу (Жидовская гора), - сочетания укреплений и засек для прикрытия пути отступления, а также-устройства мостов в тылу в нескольких пунктах, с мерами для обеспечения головы их.
Расположение войск на позиции, сообразно стратегическому и, тактическому значению разных участков позиции. Отсутствие рутины царствовавшего тогда линейного порядка и применение войск к местности.
Это доказывается:
а) формою боевого порядка войск на Жидовской горе, а отчасти и Мюльбере;
б) расположением войск между линиями, не исключая конницы;
в) маневрами бригады Любомирского против пруссаков, дебушировавших из Кунерсдорфа, и
д) действиями полков левого фланга (1-й и 2-й линии) при отражения атаки Кунгрунда.
Взаимная выручка разных родов оружия проявляется вполне. Это подтверждается действием австрийской артиллерии, при отражении атаки со стороны Одера, на Б. Шпиц; тоже артиллерии Бороздина, контр-атакою прусских кирасир Румянцевым и Лаудоном, бывшей у них под рукою конницею; наконец, - контр-атакою молодецкого Чугуевского полка. Короче, отсутствие преследования на поле сражения есть только один резко отрицательно-поучительный пример, вина за что падает на частных кавалерйских начальников и в особенности на гр. Тотлебена. Если барон Лаудон, командуя своею регулярною и половиною чужой конницы, мог раздумывать об энергическом ведении преследования, то граф Тотлебен не мог бы иметь никаких оснований для своего оправдания. При этом, однако, мы должны иметь в виду, что преследование не было в обычае: в этом случае начала Петра I не получили развития в русском военном деле.
Относясь с подобающим уважением к деятельности великого полководца, мы все-таки должны заметить, что бой под Кунерсдорфом был дан по неведенью свойств русской армии. Кроме того, король дал это крайне рискованное сражение не верно оценив обстановку, в которой был Салтыков, и главное-не зная местности. Заключение это доказывается тем, что если бы Фридрих II обождал один только день, то русские, вероятно, отступили бы к Кроссену. В свою очередь последнее влекло за собою гораздо большие шансы на конечный успех дела, чем атака позиции, особенности которой король узнал уже во время боя.
Атака Фридриха II горы Мюльберг есть, быть может, последствие безвыходной необходимости: естественная сила Жидовской горы, искусственное усиление ее и расположение здесь почти всех резервов делали главную атаку на этот пункт в высшей степени затруднительною, а потому было основание попытаться атаковать русских с слабейшей стороны, рассчитывая на неспособность нашей армии к маневрам и к быстрой перемене фронта. С одной стороны рассчеты короля как бы оправдались: русские совсем очистили от войск Жидовскую гору и, утвердись Фридрих II на Б. Шпице, шансы их на победу не были сомнительны, так как русским организовать оборону Лаудонова оврага было бы не легко. Но в том то и дело, что свойства русской армии, с которою он только теперь ознакомился, не были приняты королем в соображение; оказалось, что принцип взаимной выручки на столько превозмог разные маневренные хитрости, что все войска были вовремя на месте, а стойкость пехоты, раз двинутой в огонь, и образцовая штыковая ее работа убедили короля в положительных сторонах русского оружия. Впоследствии и австрийцы, и русские вполне были уверены, что Фридрих II больше не попробует атаковать русскую армию, а будет только маневрировать, что вполне оправдалось в кампаниях 1760 и 1761 годов.
Атака Кунгрунда была прекрасно соображена. Непонятно лишь, почему Фридрих II массирует свои войска толпою на Мюльберге, делает многое для атаки со стороны Одера и в то же время ограничивается слабыми попытками перехода в наступление со стороны д. Кунерсдорф? Пожарище этой деревни едва ли было серьезным к тому препятствием.
Требование атаки Зейдлица, очевидно, было бездельно, подобно атаке его Лейб-кирасир; эта атака свидетельствует, что король тщетно хватал все последние средства, чтобы вырвать победу и так или иначе уменьшить последствия беспорядочного бегства.
Наконец, в заключение, мы должны сказать, что полное невнимание короля к правому флангу русских, отсутствие даже какой либо демонстрации к стороне Жидовской горы-непонятно и может быть объяснено только незнанием Фридрихом II местности.
Раздел из книги "Записки по истории военного искуства в России"Д.Ф. Масловский. Вып. I, СПб 1891.