Еще рано утром 11-го (22-го) июля граф Салтыков лично отправился на рекогносцировку неприятельского расположения и местности, приказав армии быть в полной боевой готовности. Только к трем часам пополудни главнокомандующий вернулся назад, к Гольцыну, и тотчас же отдал приказания для движения армии к д. Пальцигу, в обход левого фланга и тыла неприятеля, для чего вся армия, в полной боевой готовности, под ближайшим прикрытием легкой конницы Зорича и Тотлебена, ночным маршем должна была следовать из Гольцына на Клемциг и Буков, мимо Шенборна к Пальцигу, где восстановить свои сообщения с австрийцами, стать фронтом к Цюллихау, а тылом - к Кроссену. В Гольцыне были оставлены все обозы (тяжелые и легкие) при "достаточном прикрытии", которое не превосходило, однако, 2 батальонов и 6 эскадронов драгун, но туда с часа на час ожидался из Познани отряд Мордвинова. Люди имели при себе запас довольствия на три дня.
После четырех часов пополудни армия графа Салтыкова, построившись "с такою в ордер де-баталии осторожностью, что при всяком случае, поворотясь только во фронт, неприятеля встретить могла", выступила на Клемциг к Букову, куда прибыла около полуночи, где и сделан был большой привал. Войска заночевали в том же походном порядке (который, поворотом налево, легко мог быть обращен в боевой), а сам главнокомандующий с чинами главной квартиры, расположился на ночлег в д. Букове. Неприятель все время оставался в прежних местах своего расположения, не беспокоя русских ни одним из своих разъездов. В три часа утра русская армия снова двинулась в направлении к Пальцигу, и только тогда, когда голова походной колонны (боевых линии) была за ручьем, между дд. Шенборном и Никерном, неприятель обнаружил попытку задержать движение.
Обходное движение русской армии было полною неожиданностью для генерала Веделя. Приняв командование корпусом уже в Цюллихау, он не озаботился своевременно ориентироваться в той новой обстановке, в которой была прусская армия посла её решительного движения к Обре и после занятия Цюллихау.
Только в пять часов утра 12-го (23-го) июля новый главнокомандующий, с большею частью гусарских полков, двумя полками драгун, подкрепленных четырьмя батальонами пехоты, предпринял рекогносцировку в направлении к Лангенмейлю. Выйдя из прилегающего леса, прусская конница обнаружила, что русская армия выступила из Гольцына куда-то вправо, и что около последнего пункта оставалась лишь часть сил, готовых к бою. Эти сведения вынудили генерала Веделя тотчас возвратиться назад, к Эйхбергу, куда он прибыл около семи часов утра и лично отправился отыскивать позицию, на которой мог бы с удобством принять атаку, выигрывая свои сообщения с Глогау. Вскоре после отъезда Веделя из Эйхберга в главных силах прусской армии было обнаружено обходное движение Салтыкова, в направлении к Никерну; по русским войскам немедленно был открыт дальний, совершенно безвредный артиллерийский огонь, но за отсутствием корпусного командира никто из генералов не решился предпринять ничего более серьезного.
До 11-ти часов дня генерал Ведель был занят рекогносцировкою местности, с целью отыскать удобную позицию, и только около 12-ти часов прибыль к своему корпусу, когда русские войска, под прикрытием ручья, приближались к Пальцигу. По его приказанию тотчас были выдвинуты гусары Малаховского, но неприятельская конница, задержанная сперва около Шенборна болотистым ручьем, а затем встреченная огнем выдвинутой от дивизии Фермора русской батареи, не дойдя до правого берега ручья, между Шенборном и Никерном, вынуждена была повернуть назад.
Однако рекогносцировка Веделя ранним утром в день боя несколько ослабила русских. Граф Салтыков, узнав об этом (уже в шестом часу утра) и не зная о прибытии Мордвинова, отделил от себя бригаду Фаста (3-й и 4-й мушкетерские полки) Обсервационного корпуса, бригаду артиллерии и большую часть легкой конницы гр. Тотлебена, отправив их обратно в Гольцын для прикрытия обоза. Тотлебен, с своей стороны, убедившись в том, что Гольцыну не угрожает опасность, оставил здесь Фаста, а сам возвратился назад и успел соединиться с армиею в конце боя.
После ничтожной и неудачной попытки генерала Малаховского задержать движение, русская армия беспрепятственно следовала к д. Пальцигу, впереди которой, значительно после полудня, расположилась на позиции, имея упомянутую деревню позади центра своей второй линии. Только остававшийся при армии легкие войска, высланные вперед для разведок, развернулись (по их обыкновенно группами) между Глоксеном и Каем.
Фронт позиции русской армии шел от дороги в Кроссен до пруда у Эйхмюле, на протяжении трех верст; остальное пространство до Никерна (более 1 1/2 версты) было под наблюдением части русской легкой конницы, усиленной в конце боя Тотлебеном и конно-гренадерами.
Местность впереди фронта позиции русских затрудняла атаку пруссаков. Болотистый ручей и р. Флосс вынуждали атакующего несколько раз переходить из боевого порядка в колонны, разобщали его войска, ставили в необходимость развертываться в виду русских. Впрочем, это последнее относится только до двух переправ, бывших впереди фронта русских у Никерна и Эйхмюле; южнее этого пункта ручей образует входящую дугу (у Глоксена) к стороне неприятеля, и правый (русский) берег был покрыт редким удобопроходимым перелеском, который благоприятствовал развертыванию сил противника вне выстрелов русской армии. Эта роща (раз если она не занята русскими) была существенным недостатком позиции еще и потому, что около Глоксена и Гейдемюле была другая переправа, так что помянутый лесистый участок впереди нашего правого фланга покровительствовал переправе неприятеля разом двумя колоннами и связи их между собою. Кроме того, к мосту и плотине у Гейдемюле прилегал ряд песчаных бугров, способствующих переправившимся войскам охватить правый фланг гр. Салтыкова. Помянутая особенности местности впереди позиции были тем более важны, что путь для связи с австрийцами на Кроссен отходил от крайнего правого фланга русских, что придавало правому участку их позиции особое стратегическое значение.
Местность на позиции была возвышена, представляла удобства обстрела, причем несколько отдельных высот, бывших на правом участке, благоприятствовали действию русской артиллерии как по опушке помянутой рощи, так и по подступам от бугров к кроссенской дороге. Правый фланг позиции русской армии был обеспечен от дальнего обхода болотистым лесом; левый же был открыт и вполне удобен для действия кавалерийских масс, что было тем более важным, что переправы у Шенборна и Никерна оставались незанятыми и неразрушенными в начале боя. Только во время сражения зажгли д. Ниверн, чем и преградили прусской коннице возможность с удобством перейти через ручей. В тылу русских было несколько удобных позиций, где отступающая армия могла бы удержаться до Кроссена; но переправы на Одере не были заняты ни русскими, ни австрийскими войсками, и русская главная квартира не успела еще даже собрать достаточных сведений о пунктах, удобных для устройства мостов.
Оценивая позицию под Пальлигом, надо признать ее весьма сильною в центре и на левом фланге, в том случае, если бы своевременно были уничтожены мосты у Шенборна и Никерна; так как этого не было, то левый фланг надо считать необеспеченным от обхода. Правый фланг позиции представлял наибольшие удобства для фронтальной атаки неприятеля, соединенной с охватом. Высоты (скорее курганы) на самой кроссенской дороге составляли стратегический и тактический ключи Пальцигской позиции, так как с занятием их пруссаки поставили бы русских в необходимость оставить позицию, отбрасывали их от Кроссена и вынуждали искать кружного пути для восстановления связи с Познанью. Левый фланг той же позиции имел не менее капитальное значение. Пруссаки, действуя победоносно на наш левый фланг, отбрасывали всю русскую армию в болота, совершенно отрезывали ее от сообщений с Россиею и с австрийцами, так что маневр в этом направлении очень близко подходил бы к Цорндорфскому и мог угрожать самыми решительными последствиями. Русским, в случае неудачи, оставалось бы только одно средство-пробиться штыками, причем вся ответственность за эту неудачу падала исключительно на графа Салтыкова, решившегося отступить от предписаний конференции ради соединения с австрийцами. Что же касается до прусской армии, то, в случай полной неудачи атаки в этом направлении, они могли свободно отступить на Швибус.
В общем выводе мы заключаем, что местные условия и обстановка предоставляли удобства и выгоды для пруссаков атаковать фланги русской армии, в особенности левый, со стороны Никерна своею могущественною конницею. Демонстрация на правый фланг и удар всеми силами на левый - было наилучшее для них решение вопроса.
На позиции при Пальциге русские расположились следующим образом (См. планы .№№ 6 и 6 Bis):
Правый фланг составляла 1-я дивизия Фермора, имевшая в первой линии 5 пехотных полков и во второй - 4. Два полка этой дивизии, 2-й Московский и Выборгский, в самом начале боя, при первом же отступлении легкой конницы за мосты у Глоксена и Гейдемюле - для обеспечения охвата со стороны правого фланга - закрыли пространство между линями, расположившись параллельно кроссенской дороге и под углом к первой линии. С этою же целью на самой дороге на высоте, развернулась особая батарея.
В центре позиции, непосредственно впереди Пальцига, стали в две линии 10 полков дивизии Вильбуа.
На левом фланге заняли свое обычное место 3 полка 0бсервационного "Новоформированнаго" корпуса (гренадерский, 1-й и 5-й), построившись в одну линию.
Расстояние между линиями было не вполне одинаково:
на правом фланге оно доходило до 300 шагов, а на левом до 500. Между линиями были небольшие частные резервы 1-й линии; кроме того разница в дистанции между линиями обусловливалась тем, что Казанский кирасирский и эскадрон Нижегородского драгунского полка, под командою Демику, одновременно с передвижением 2-го Московского и Выборгского полков, расположились между линиями - впереди и перед серединою д. Пальпига. Прочая кавалерия развернулась: кирасиры Его Высочества, С.-Петербургский и Нарвский конно-гренадерские полки, сначала - восточнее д. Пальпиг, примыкая к этой деревне, а затем передвинулись вправо, за кроссенскую дорогу, став под углом ко 2-му Московскому полку для обеспечения фланга этого полка. За конницу правого фланга отступили легкие войска, бывшие впереди Глоксена, и образовали: гусары (Грузинский, Венгерский и Славяно-Сербский) - 2-ю линию, а донские казаки, имея правее себя Чугуевский полк - 3-ю. Весь правый фланг поступил под общее начальство генерала Петра Панина.
На левом фланге, позади полков Обсервационного корпуса, построились в колоннах: Новотроицкий, 3-й и Киевский кирасирские, Рязанский и Каргопольский конно-гренадерские полки, под общею командою генерала Еропкина.
Артиллерия (кроме полковой) образовала восемь отдельных батарей. Четыре из них, под начальством генер. Бороздина, были на правом фланге 1-й линии и обстреливали доступ к правому флангу, причем одна из них заняла бугор между линиями для стрельбы через головы
, четыре же батареи, под начальством генерала Гольмера,- на левом фланге для обстреливания полуразрушенной плотины у Эйхмюле и противоположного берега ручья ниже до Глоксена.
Генерал Ведель, убедившись в том, что русские следуют на кроссенскую дорогу, решился немедленно атаковать их в двух направлениях: правою колонною, под начальством генерала Каница, на Эйхмюле, а левою, под своим личным начальством, - на Глоксен и Гейдемюле. Отряд генерала Ваперснова, в составе 6 батальонов и 8 эскадронов, должен был следовать сначала в ариергарде и озаботиться вывозом запасов из Цюллихау.
Движение прусских войск в боевом порядке (вследствие помянутых особенностей местности) замедлилось, так что главные силы колонны Веделя показались у Глоксена-Гейдемюле около трех часов пополудни, когда русские войска успели уже осмотреться на позиции. Русская легкая конница, обнаружив направление движения противника, отступила за Глоксен-Гейдемюле, не сделав никакого серьезного повреждения мостов.
В три часа дня неприятель вызвал свои батареи на левый берег ручья, и с обеих сторон была открыта канонада. Под покровительством артиллерийского огня, войска левой колонны Веделя двинулись к помянутым переправам с целью атаковать русских со стороны Глоксена. Четыре полка прусской пехоты и 3 эскадрона кавалерии, прикрываясь буграми, должны были охватить 1-ю линию графа Салтыкова и ударить ей во фланг, а главным силам левой колонны, под начальством генер. Мантейфеля, приказано пройти сквозь помянутый редкий лес и атаковать с фронта. Правая колонна Каница получила самостоятельное назначение для атаки левого фланга русских.
Гр. Салтыков, как мы имели уже случай заметить, ожидал на свой правый фланг фронтальную атаку, соединенную с охватом со стороны бугров у Гейдемюде, для чего и было дано особое направление фронта 2-му Московскому и Выборгскому полкам. По первым признакам обхода - 2-й Московский полк получил приказание еще раз зайти правым плечом вперед; 1-й Гренадерский (ныне лейб-гвардии Гренадерский), примыкавший к большой батарее на дороге, поставлен под углом на два фронта: одна часть лейб-Гренадер прикрыла большую батарею, обстреливавшую подступы к промежутку между 1-ю и 2-ю линиями (что рекомендовалось и инструкциею), а другая часть этого полка охраняла ту же батарею с фронта, со стороны Глоксена; наконец, к этому времени окончено упомянутое перемещение кирасир и конно-гренадер Панина за фланг 2-го Московского полка, а Демику - между линиями.
После почти часовой неумолкаемой канонады генер. Мантейфель, не выждав результата обхода, к четырем часам пополудни атаковал бригаду князя Волконского (1-й Гренадерсюй, Сибирский и Углицкий полки). Несмотря на благоприятные условия местности, смело веденную атаку и личную отвагу раненого генер. Мантейфеля, его войска были отброшены назад только сильным фронтальным артиллерийским и ружейным огнем князя Волконского, так что дело не дошло до рукопашной схватки. Эти первые неудачи не остановили Веделя: не сообразуя своих действий с обходною колонною, не выжидая прибытия Ваперснова, прусский главнокомандующий подкрепил войска генер. Мантейфеля 5 батальонами Гюльзена и приказал повторить атаку в том же направлении. Напротив того, граф Салтыков, видя, что удар направлен на его правый фланг, передвинул 1-й и 5-й мушкетерские полки с левого на правое, крыло, приказал зажечь д. Никерн и уничтожить там мост. Вторая атака была отбита точно также как и первая - без рукопашного боя. "Русские войска, - говорит составитель самого обстоятельного дневника Семилетней войны, подписанного инженером полк. Муравьевым, - были неподвижны, и продолжая всегда беспрерывный пушечный огонь в желаемом порядке, и как во время продолжающегося огня, так и неприятельской ретирады-наполняя убитых и раненых места из стоящих за первою линиею резервов".
Раздел из книги "Записки по истории военного искуства в России"Д.Ф. Масловский. Вып. I, СПб 1891.