... Пока все это происходило в Силезии, русские пользовались в Померании большим превосходством своих сил.
Румянцев получил приказание вновь осадить Кольберг. Он подошел к этой крепости в августе с отрядом в 27 000 человек
. Русский военный флот из 40 судов, под начальством адмирала Мишукова, прибыл из Кронштадта; к нему присоединилась шведская эскадра из 14 линейных судов, фрегат и [несколько] небольших военных кораблей, чтобы всеми силами прийти на помощь третьей осаде этого довольно незначительного пункта. Но обладание им было весьма важно для русских, так как они надеялись этим упрочить за собой Померанию. Прусский генерал, принц Вюртембергский, старался воспрепятствовать этому всеми силами. Он окопался с 8000 человек под орудиями Кольберга. Лагерь свой он превосходно укрепил цепью шанцев, притом позиция его была необыкновенно выгодна, так как правое его крыло прикрывала река Перзанте, левое - глубокое болото, а тыл - крепость. Поэтому Румянцев прибег к необыкновенному средству, а именно к формальному открытию траншей к укрепленному лагерю и к возведению батарей. И лагерь, и крепость подверглись сильному бомбардированию, но и защита производилась так же энергично. Принц Вюртембергский в своем лагере, а храбрый комендант Гейден в крепости своими превосходными распоряжениями оспаривали у неприятеля каждую пядь земли. Бомбардирование длилось непрерывно с суши и с моря, только днем наступал короткий перерыв. 5 сентября до полудня было брошено в город 236 бомб, из которых 62 причинили много вреда. В начале октября союзному флоту пришлось вынести сильную бурю, причем одно русское линейное судно пошло ко дну со всем своим экипажем; одно лазаретное судно загорелось и погибло в пламени. Тогда корабли поспешили уйти от берегов Померании, и осажденные могли водным путем получить из Штеттина съестные припасы, которые начинали уже приходить к концу в крепости, так как вожди прусского корпуса не исполнили распоряжений короля, касающихся этого пункта.
Русские овладели одним главным шанцем, необыкновенно важным для пруссаков, которые поэтому после жаркой схватки снова отняли его. Но Румянцев хотел вновь овладеть им, вследствие чего произошло убийственное сражение, продолжавшееся 4 1/2 часа с большим уроном для русских, которые, потеряв свыше 3000 человек, должны были отступить.
Приближалась зима, а с ней увеличивались и затруднения для русских. Однако Румянцев мужественно продолжал осаду. Он получил большое подкрепление от Бутурлина, который по уходе из Силезии тоже прибыл в Померанию. Король выслал тогда на помощь принцу Вюртембергскому генерала Платена, возвращавшегося из своей блестящей экспедиции в Польше. Войска его были преисполнены мужества; провианта у них было достаточно, а нуждались они лишь в одежде, преимущественно в обуви. Оба полководца приняли столь удачные меры, что, несмотря на все попытки русских помешать им, соединение обоих корпусов произошло 4 октября. Генерал Кноблок был выслан с 2000 человек для прикрытия провиантного транспорта, шедшего в Кольберг. Генерал Шенкендорф, стоявший у Глогау с 3800 человек, тоже получил приказание идти в Померанию, чтобы подкрепить корпус Платена. Меры эти, незначительные по сравнению с операцией столь многочисленных врагов, были всем, что Фридрих в своем теперешнем положении мог сделать для спасения этого пункта. Никогда еще в этой войне русские не обнаруживали такой деятельности. Кноблок был атакован 8000 человек в Трептове; 5 дней защищался он в этом открытом пункте, не имевшем даже стен и без всяких жизненных припасов; наконец ему пришлось сдаться со своими храбрыми солдатами в плен, и то лишь по недостатку провианта и снарядов.
Недостаток съестных припасов становился тем чувствительнее в крепости, что некоторые русские фрегаты вернулись и снова отрезали ей подвоз с моря. Особенно страдали лошади, которые получали ежедневно лишь полсвязки соломы. Был ноябрь и очень холодно, потому недостаток топлива ощущался ужаснее всего. В этой нужде пришлось сломать несколько домов. Платен советовал атаковать русских, несмотря на их весьма выгодную позицию и большое превосходство сил; но принц Вюртембергский боялся такого риска, приводя в соображение то обстоятельство, что главная неприятельская армия далеко и осада должна вскоре прерваться, так как суровое время года и бурная погода ежедневно увеличивали трудности для осадной армии. Но Румянцев, силы которого возросли постепенно до 40 000 человек, боролся с ними и многократно обращался к прусским вождям, как будто к гарнизону крепости, с требованием о сдаче. Он убеждал их, что в столь бедственном положении и при невозможности ожидать помощи с суши и моря они лишены были всякой надежды, и потому выгодная капитуляция менее их обесславит, чем погибель всех их войск; причем он уверял, что не уйдет от крепости, пока не достигнет своей цели. Но предложение это было отвергнуто.
Между тем корпус под батареями Кольберга при собственной своей нужде еще усиливал сокращенные расходы гарнизона, а при постоянно возраставших неприятельских силах являлся лишь слабой защитой крепости. Было гораздо более вероятно, что можно более вредить неприятелю, оперируя в открытом поле. Поэтому принц Вюртембергский и Платен думали о том, как бы им уйти из окопов, которые в конце концов до того были оцеплены со всех сторон, что не осталось никакой возможности ввезти в лагерь что-либо съестное. Но отступление представляло непреодолимые препятствия ввиду многочисленных шанцев и батарей, окружавших прусский лагерь. Если бы, вопреки граду пуль, пруссаки захотели бы пробиться с помощью отчаянной атаки, то многочисленные русские без сомнения ударили бы на них со всех сторон. Чтобы воспрепятствовать переправе пруссаков через Регу, русские сломали все суда и лодки; осталось еще только 10 рыбачьих челноков под батареями крепости и 7 узких лодок, в которых могли поместиться только по 6 человек. С этими столь ограниченными вспомогательными средствами и в сопровождении крестьянина, который знал брод через затопленную Роберскую плотину, была совершена эта большая попытка, в ночь на 14 ноября, со всеми возможными предосторожностями. На этот раз счастье увенчало благоразумную отвагу прусских вождей. При истоке озера Кампер был сделан мост на накосных быках для пехоты, кавалерия же переплыла через реку, причем каждый гусар должен был взять на коня по одному гренадеру. Таким образом совершено было отступление, считавшееся невозможным, без малейшего урона, к великому удивлению русских и даже вопреки всяким ожиданиям Фридриха; оно принадлежит к самым знаменитым маневрам такого рода, известным в истории.
Принц Вюртембергский оставил этот лагерь лишь после 23 недель пребывания в нем Такой необыкновенно продолжительной защитой было приобретено то важное преимущество, что истекло время, когда неприятель мог предпринять что-либо в поле, и даже сдача крепости Кольберга не принесла русским большой пользы. При заблаговременном же завоевании ее они могли бы с помощью подвоза морем основать здесь магазины и учредить в этом пункте складочное место для своего оружия.
Все попытки были сделаны, чтобы снабдить Кольберг провиантом. Гейден со своим слабым гарнизоном мало обращал внимания на многочисленное осадное войско; все его помыслы направлены были теперь к добыванию пищи. Недостаток хлеба становился все чувствительнее, и солдаты, точно так же, как вооруженные горожане, получали ежедневно вместо двух фунтов всего один фунт хлеба. Несмотря на это, они ничего не хотели знать о сдаче. После возобновленного требования Румянцева Гейден спросил их мнение на этот счет и получил в ответ: "Мы будем защищаться, пока есть порох и хлеб". Платен стал совершать попытки подвезти в крепость столь необходимый для нее провиант; но он был атакован, лишен большей части транспорта и отбит обратно в Штеттин. Несчастье увеличено было еще тем, что все лошади, которые только могла поставить область, оказались захвачены неприятелем. Хотя прусские войска уже не испытывали такого недостатка со времени оставления лагеря под Кольбергом, но все же им приходилось плохо ввиду истощения области. Не было возможности достать одновременно даже на 6 дней запаса хлеба и корма для лошадей; даже дров и соли не хватало. Снег покрывал землю на аршин, и недовольные солдаты дезертировали целыми толпами.
Во время одного похода этого корпуса произошел следующий случай. Прусский комиссариат получил из Штеттина транспорт французской водки, которую не знали куда девать и которой тоже не хотели оставить русским. Поэтому каждая рота получила по тонне ее, и содержимое было разлито в полевые фляжки солдат. Офицеры употребляли все усилия, чтобы предупредить неумеренное употребление ее. Но пруссаки, истощенные всякими невзгодами и голодом, питались исключительно сухим хлебом, превратившимся в лед от ужасного холода. Чтобы употреблять его в пищу, надо было его оттаивать на огне, что могло производиться лишь ночью; днем же приходилось голодать. Поэтому желание насладиться вдоволь любимым напитком и обогреть им окоченелые члены было сильнее всех угроз и мер, особенно во время ночного похода. Все перепились, и многие из них до того, что через несколько часов испустили дух.
Нечего было теперь и думать о больших предприятиях с целью освобождения крепости. Но все же принц Вюртембергский сделал попытку подойти к осажденному пункту и приготовился в случае нужды к сражению, которого русские, однако, избегали. Но ему невозможно было пробиться к крепости ввиду большого превосходства неприятельских сил, хотя ему и удалось взять приступом большой редут, защищаемый 500 человек. Холод был до того силен, что во время похода замерзло 102 солдата. Урон прусских войск за месяц дошел до 1100 человек, так что вся пехота этого корпуса, состоявшая из 30 батальонов, насчитывала менее 5000 солдат, способных к бою.
Даже небольших транспортов нельзя было доставить в город, так как русский генерал Берг со своим сильным корпусом отрезал всякое сообщение Кольберга со Штеттином; русские овладели также фортом, откуда можно было обстреливать Кольбергскую гавань, так что со стороны моря была также отрезана всякая помощь. В этой нужде судьба послала осажденным маленькое подспорье. Мимо гавани проплыло торговое судно. Невзирая на то, какой нации оно принадлежит, из крепости было выслано несколько вооруженных шлюпок, которые принудили судно это причалить к гавани под пушечными выстрелами русских. Это оказалось прусское судно, высланное из Кенигсберга в Амстердам с грузом ржи. Кольбергцы приняли его, как дар неба, так как благодаря ему могли просуществовать еще 14 дней.
Вернер, так храбро освободивший эту крепость год тому назад и привыкший чувствовать себя победителем в этой стране, имел несчастье попасть в плен к русским во время одной большой схватки. Его выслал туда принц Вюртембергский, чтобы зайти русским в тыл, опустошить их магазины и отрезать им подвоз. Вернер, не знавший страха, пренебрег необходимой осторожностью, не следовал точно полученным инструкциям, рассеял свои войска и, после отчаянной обороны, упав со своей раненой лошади, попал в плен к окружавшим его, гораздо более многочисленным врагам. Тогда осажденным не осталось никакой надежды на помощь; но Гейден, у которого осталось еще немного хлеба, продолжал защищаться. Русские были снабжаемы всем необходимым морским путем. Морозы стояли сильные, и комендант велел поливать стены водой, которая замерзала и представляла собой зеркальную поверхность. Русские штурмовали крепость, но не могли взобраться на валы. Каждый штурм был отбиваем с большим уроном Наконец 13 декабря кончился запас хлеба; Гейден, получивши в этот день десятый раз требование о сдаче, не уступивший до сих пор ни огню, ни бомбам, 16 декабря должен был сдаться на капитуляцию после четырехмесячной, весьма замечательной осады.
После завоевания Кольберга кончилась эта обильная делами померанская кампания, в которой прусские генералы покрыли себя большой славой, несмотря на превратности судьбы. Принц Вюртембергский ушел на зимние квартиры в Мекленбург, а Платен маршировал со своим корпусом в Саксонию вместе с Беттингом, стяжавшим не меньшую славу в этой кампании. Генерал этот постоянно производил атаки на шведов со своим маленьким корпусом и почти всегда бывал победителем. Вследствие этого шведы не могли помогать русским, действия их постоянно тормозились заботами о содержании своей армии перед неутомимым врагом, готовым драться всякий день и знаменующим каждый закат солнца новыми пленниками. Эта небольшая война продолжалась таким путем, пока наступившая зима не прекратила дальнейших операций.
Теперь русские впервые поселились на зиму в Померании и Неймарке, а австрийцы - в Силезии. Потеря Кольберга и Швейдница в столь короткое время была поэтому для короля неизмеримо большим несчастьем.
Из: И.В. фон Архенгольц "История Семилетней войны" М. АСТ 2001подготовка текста и комментарии : Р. Светлов, В. Смолянинов