В делах военной коллегии сохранился весьма любопытный документ, относящийся к первым годам царствования Императрицы Екатерины II-й. Это всеподданнейший доклад военной коллегии о помиловании виновных в неудаче при осаде в 1760 году русскими войсками крепости Кольберга
. Он выясняет многие обстоятельства, имевшие место в названном предприятии, и дает новый материал для характеристики Императрицы. Обстоятельства Кольбергского дела 1760 года более или менее известны из истории и представляются в следующем виде. В семилетнюю войну, еще в
1758 году, после сражения при Цорндорфе, русские решили овладеть Кольбергом, как весьма важным стратегическим пунктом. Захват этой крепости давал возможность прочно базироваться в Померании, открывал сообщение с флотом и обеспечивал продовольствие и снабжение наших войск всем необходимым. Весь гарнизон крепости состоял из 700 человек милиции и инвалидов, но имел весьма храброго начальника, майора Гейдена. Взятие Кольберга представлялось делом нетрудным, и для этой цели был послан 6 тысячный отряд генерала Пальмбаха, который 20 сентября и осадил крепость. Однако сопротивление гарнизона и вооружившихся жителей было настолько упорно, что все нападения русского генерала, получившего из главной армии подкрепление, остались безрезультатны и после 19-дневной осады, в виду угрожавшей опасности быть отрезанному от армии, он отступил в Пруссию.
Опыт был повторен в 1760 г. На кампанию этого года возлагались большие надежды. „Чтоб и нынешнею кампаниею короля прусского усмирить, армии нашей на его землях зимовать и пребыванием ея тамо честный мир получить и славной войне конец сделать", сказано было в высочайшем рескрипте на имя Салтыкова 2 июня 1760 г. Главные силы русской армии были направлены к Одеру и должны были соединиться с австрийской армией между Франкфуртом и Глогау. Для покорения Кольберга была снаряжена эскадра, под командою адмирала Мишукова, состоявшая из 26 кораблей, и вытребована из действующей армии легкая кавалерия и несколько находившихся на реке Висле драгунских эскадронов. 25 июня адмирал Мишуков с флотом вышел в море, а 15 августа бросил якорь около Кольберга. Положение этой крепости сравнительно с положением при первой осаде её генералом Пальмбахом почти не изменилось: гарнизон находился под начальством прежнего коменданта, полковника Гейдена, и состоял из двух батальонов земского ополчения и 800 человек крепостного полка. Запасов было достаточно; крепостные верки и укрепления оставались почти без изменения, но как и прежде в полном порядке.
Адмирал Мишуков, бросив якорь, согласно с мнением военного совета, решил бомбардировать с флота город и укрепления, защищавшие вход в гавань. 16 была открыта бомбардировка, а 17 началась высадка войск. Команда над десантом была поручена генералу Демидову, который, при поддержке артиллерийского огня с флота, атаковал прусские укрепления при устье р. Персанта и, взяв их штурмом, приступил затем к траншейным работам. В конце августа получились тревожные слухи об угрожавшей нашему десанту опасности. Вследствие этого отряд конницы полковника Серебрякова, прибывшего к Кольбергу из действующей армии и прикрывавший действия осаждающих, был отодвинут в направлении к Старгарду для наблюдения за неприятелем, которого ожидали от Штеттина. Но на самом деде опасность угрожала с другой стороны, со стороны реки Варты. В то время как внимание русских было обращено главным образом на Берлин, генерал Вернер с 3 батальонами выступил из Глогау и форсированным маршем направился на выручку Кольберга, и 7 сентября уже был под крепостью. Появление его было настолько неожиданно, что генерал Демидов до того растерялся, что, не видя еще неприятеля, приказал садиться всем на суда, произведя в войске смятение и беспорядок. Вся осадная артиллерия, в числе 22 орудий, досталась неприятелю. Вернер атаковал десант во время посадки на суда, но был отбит. Простояв до 12 сентября, флот Мишукова должен был сняться с якоря и отплыть от Кольберга.
В Петербурге остались весьма недовольны исходом экспедиции, и в результате многие из участников её оказались на скамье подсудимых. Императрица Елизавета поручила обстоятельства дела расследовать военному суду. Впрочем, адмирал Мишуков от суда был освобожден; генерал Демидов лишен всех чинов и разжалован в рядовые. Кроме того, приговорен к смертной казни, через расстреляние, майор Марин „за пьянство и самовольную отлучку с поста", разжалован в рядовые лейтенант Северицин, приговорен к денежному штрафу в размере годового оклада
вице-адмирал Мордвинов и некоторые другие. Суд был окончен в
1762 г., и, в силу последовавшего 22 сентября Высочайшего указа по случаю коронования Императрицы Екатерины II-й, приговор был смягчен. Но в
1763 году военная коллегия представила мотивированный доклад, прося осужденным полного помилования. Прилагаемая при сем резолюция с достаточной полнотой рисует отношение к этому докладу Императрицы. Только что утвердившаяся на престоле, и может быть под впечатлением проекта Панинагосударыня естественно увидела в представлении покушение на ограничение её самодержавной власти, и дает почувствовать военной коллегии, как она должна держать себя по отношению к её особе. На объяснение коллегии, что она имеет право представлять свое мнение государям на основании закона, Императрица, подтвердив свои прерогативы, пригрозила предать суду весь составь военной коллегии. Дело однако окончилось тем, что был представлен новый доклад, с просьбою монаршего милосердия как за представление о помиловании, так и за принесенное оправдание. Это удовлетворило Императрицу Екатерину: „Бог простит"... написала она и приказала хранить переписку в коллегии, не отсылая в сенат.
Осужденные тоже получили прощение. 18 декабря того же года коллегия снова представила доклад, почти слово в слово передающий содержание первого, на котором государыня написала: “Для Рождества Христова прощаются”.
У нас нет документов, указывающих, от кого происходила инициатива представления этого нового доклада. Но можно предположить, что теперь она принадлежала Императрице. На это наводят следующие соображения. Вновь возбудить вопрос могла или та же коллегия, или государыня. Но насколько невероятно было бы первое предположение, настолько возможно второе. С одной стороны—очень сомнительно, чтобы только что испросившая прощение коллегия могла (да и едва ли бы нашла нужным) без соответствующего уполномочия вновь представлять по тому же вопросу, а с другой—весьма вероятно, что смягчившаяся государыня, вполне убедившись в бескорыстности и верноподданности членов коллегии, сама пожелала пересмотреть все дело и отдала словесное приказание вновь представить точно такой же доклад.
Так как всю переписку по этому вопросу Императрица повелела хранить в коллегии, не отсылая в сенат, настоящее документы до сего времени не могли быть использованы для научных исследований.
Этим объясняется, почему многие исследователи, и, в том числе, полковник Масловский, производившей специальные исследования о русской армии в семилетнюю войну, несмотря на самые тщательные поиски, не могли найти этих документов и вынуждены в своих трудах ограничиваться констатированием передачи дела суду.
Все эти документы—доклады военной коллегии с резолюциями Императрицы Екатерины II-й, мы и предлагаем вниманию публики, особенно же—просвещенному вниманию исследователей.
Н. Затворницкий.
ВСЕПОДДАННЕЙШИЙ ДОКЛАД. Ноября 29 дня 1763 года. № 212.
Резолюция Императрицы Екатерины II (автограф). Декабря 17-го дня 1763 года.
ВСЕПОДДАННЕЙШИЙ ДОКЛАД. Декабря 18 дня 1763 года. № 226.
ВСЕПОДДАННЕЙШИЙ ДОКЛАД. Декабря 18 дня 1763 года. № 227.
Всепресветлейшей, державнейшей великой Государыне Императрице и Самодержице Всероссийской.
От военной коллегии
ВСЕПОДДАННЕЙШИЙ ДОКЛАД.
Прошлого 1760 года ноября 7 числа в полученном в коллегии высочайшем рескрипте следующее изображено, что предприятие Ея Императорского Величества на Колберх желанного успеха не имело, но обратилось паче к некоторому предосуждению победоносного Ея Императорского Величества в прочем повсюду оружия, тому следующие причины виновны:
1) что адмиралтейская коллегия довольно не старалась о том, чтоб флот скорее в море вышел; но паче беспременною перепискою о неполном числе экипажа подала повод адмиралу Мишукову несколько далее, нежели надлежало, в Кронштадте промешкать;
2) что адмирал Мишуков, хотя и в добром намерении, однако, повидимому, гораздо излишне полагался, что и одним с моря бомбардированием Колберх и к сдаче принужден будет, и потому о высажении людей на берег не с такою ревностью старался, с какою надлежало; а потому целые два дня совсем напрасно пропущены, а в таких случаях не только дни, но и часы считаются;
3) что в Ея Императорского Величества армии известно было, что неприятель небольшой деташамент отправляет на помощь к Колберху, однакож старания приложено не было сию помощь воспрепятствовать и ниже знать дано в лагерь под Колберх, что сей деташамент состоит только в малом числе, дабы потому меры приняты быть могли и нечаянно приближившшся неприятель не показался весьма сильным;
4) что командующий на реке Висле генерал-поручик Мордвинов не отправил туда в довольной скорости требованной от него помощи;
5) что разные при сей экспедиции подчиненные, кроме артиллеристов, не исполняли своей должности;
6) что солдаты, пришед единожды в робость и замешание, ружья свои кидали и на суда побросались;
Что до перваго пункта принадлежит, то адмиралтейской коллегии подтверждено, чтоб впредь подобных медлительств отнюдь не было.
По второму пункту адмирал Мишуков справедливое Ея Императорского Величества неудовольствие уже довольно чувствует, но как ошибка его произошла отчасти доброго намерения (sic), a отчасти от излишнего уверения, то Ея Императорское Величество из природной Ея Императорского Величества милости, не хотела его более опечалить.
По третьему пункту генерал граф Фермор, потому что он во время болезни генерал-фельдмаршала графа Салтыкова всеми делами в армии управлял, без того не оставлен, чтоб своей оплошностью и Ея Императорского Величества гнева не чувствовал.
По четвертому—ошибка генерал-поручика Мордвинова тем велика, что он не имел столько догадки, сколько всякому офицеру иметь надобно, но как на оказанный ему от Ея Императорского Величества о том гнев старался он показать свое усердие новою поспешностью и тем проступок свой заслужить искал, то для того он прощается.
Что ж по пятому пункту принадлежит до прочих чинов, кои свою должность худо наблюдали или и совсем не исполнили, то правосудие и честь оружия Ея Императорского Величества требуют, чтоб они военным судом судимы были.
Впрочем, Ея Императорское Величество не одного того ищет, кто виноват, дабы потому наказывать, но столько же хочет, чтоб те были взысканы, кои должность свою прямо исполнили, как то артиллерийская команда поступала, чего ради военный суд, подавая свою сентенцию о виновных, имеет и о тех представить, кои, как и артиллеристы, отличными себя оказали.
Наконец, солдаты достойны были б жесточайшего наказания, однакож их на сей только раз всемилостивейше прощает, повелевая военной коллегии тем, кои в ея команде состоять, в собрании объявить, что они действительно смертной казни достойны, но что из милосердия Ея Императорского Величества ныне только прощается с тем, чтобы при другом случае лучше то заслужить старались, а инако праведный гнев тем больше умножится.
И, во исполнение того высочайшего рескрипта, посланным из военной коллегии команде указом воинский суд был учрежден по окончании которого все производимое по тому дело и с заключенною сентенциею на рассмотрение военной коллегии представлено и из оного следующее оказалось:
1) воинский суд, имеет довольное рассуждение по оказавшимся в деле обстоятельствам, полагает: хотя покойный адмирал и кавалер Мишуков, что по Колбергской экспедиции совершенно успеха не получено (sic), а толь паче и от команды его в войске, бывшем на берегу, произошли в должностях их беспорядки и упущение за недачею определенному от него над дессантом главным командиром обер-цейхмейстеру Демидову довольного, а особливо такого, какое он в Высочайших рескриптах сам имел, наставления, всему тому, как из точного дела видно, причиною и состоял, но он между прочими из Высочайшего Ея Императорского Величества милосердия от суда был уволен; в таком случае суд и подробности его поступок не касается, а только изыскивал, в чем и от кого, по принятии обер-цейхмейстером вверенной ему на сухом пути главной команды, какою он по важности столь немалого противу неприятеля предприятия, как то и в собственном его журнале гласить, до сего времени во всю службу никогда не имел, в должностях упущении и непорядки произошли, а и при той, первослучившейся ему обер-цейхмейстеру, оказии, не будучи снабжен наставлением, по крайней силе своей и усердию, со всевозможною ревностью, как только рассудок его достигал, труды и старание прилагал; единственно только к атаке неприятельской крепости, а к тому, что еще принадлежало до должности главнокомандующего генерала, яко же от адмирала ему все на берегу войско и осторожности от неприятеля была вверена и на его искусство и попечение возложено, собственным своим разумением, по воинским сухопутному 10 главы и морскому 1 книги I главы уставами изображенного, повеления не исполнил, то есть: 1) высаженному на берег десанту никакого прикрытия не сделал и ни о чем, что до предприятия порученной ему экспедиции следовало, воинских консилиумов не имел и чтоб в случае прибытия к ним неприятельского сикурса к отпору, где можно бы собрать свое войско было, места не назначил, и до самого того времени, как неприятель действительно уже оказался, о том никому не предлагал; 2) в какой предосторожности весь десант находится и в пристойных ли местах имеет форпосты, был несведом и сам оных, кроме что близ крепости, не признавая в свою должность, не осматривал; 3) читанного во флоте при консилиуме с наставлением Высочайшего рескрипта не понял, да и после оного не требовал и не прочитал, а отзывался о содержании того неведением, а потому и к удержанию прибывшей к городу неприятельской помощи заблаговременно повеленного учреждения не учинил, почитая якобы таковая предосторожность до него не принадлежит; 4) о следующем к городу неприятельском сикурсе известие получа, однакож и потом, уповая ускорить взятием неприятельской крепости, и не полагался, чтоб неприятель так скоро пришел, ничего ж к отпору оного не учредил, а дабы ни устрашить в войске нижние чины, то неприятельское приближение скрывал, а из сего 5) когда неприятель неожидаемо ими пришел пред глаза их и пост бывший в малом числе людей при деревне Селно разбил, тогда не только команды его Демидова войско, но и сам собою пришел в замешательство, и, будучи при том в беспамятстве, что делал не помнил и по команде произвел от себя непорядочные приказания, повелевая майору Фридерздорфу с командой и другим морским служителям, якобы невооруженным, каковых и не было: не видев еще от неприятеля на апроши и лагерь покушения, безвременно садиться на суда и отъезжать во флот, а потом оных смотря (sic) возвращал и тем в людях подал причину к смятению, а после того об нем майор с командою и прочих, якобы они бежали, адмирала и кавалера (sic) рапортовал, да в своем журнале записал о том несправедливо, в то же время и подполковника князя Волконского, бывшего с малою командою при деревни Селно, обнадежа присылкою помощи, оной к нему не послал, а в рапортах и по журналу своему показал, будто бы для той помощи был командирован полковник фон-Дертен, в чем и у суда тоже доказывал; но однако и cиe явилось несправедливым, а при том и бывшие с ним, Демидовым, в то беспамятство, выше сего означенные, чины в должности свой упущения и беспорядок произошли (?) и с которых показанием своим в побеге майора Фридерздорфа с командою и прочих тоже в командировании полковника фон-Дертена, если б он заподлинно был от него послан и того не учинил, подвергал он их по воинским 27 и 94 артикулам смертной казни, но в том за неправое его на них показание, присовокупляя к тому несправедливые от него рапорты и неисправную в собственных своих журналах записку, по воинскому процессу, 2 части, I главы, 2 пункта, и соборного уложения 10 главы, 107 пункта (что он тому же бы подлежал), коснулось уже собственно до него Демидова, но что все то от него произошло не из злости, умысла или упрямства, а единственно от незнания вверенной ему на тогдашнее время главного командира должности, не имея достаточного наставления, оплошностью его, к тому же и по замешательству своего рассудка в беспамятстве не осмыслясь, a cиe тако ж беспамятство и по узаконении, как-то 196 воинского артикула, в толковании, в морском уставе 5 книги, 4 главы, 47 пункта, в разделении, изображено, для неумышленного преступления облегчается 101 воинским же артикулом во отступлении от штурмования крепости приговор на изобретение суда предан; в таком случае за все вышеозначенные того обер-цейхмейстера Демидова преступления, в силе ближайших воинских 28, 35 артикулов, морского устава 1 книги, 5 главы, 10-го и 20 главы 146 пунктов, генерального регламента 50 главы, и состоявшихся 719, апреля 28, 724 годов, января 29 чисел (указов), надлежит его лишить всех чинов и написать в рядовые.
2) премьер-мaйopy Алексею Марину, что он будучи на определенном посту с командою напился пьян и с оного самовольно сошел к гавани, а когда от вице-адмирала Мордвинова велено ему было паки на тот пост возвратится, то он, упрямясь, приносил отговорки; при суде ж в том запирался и команды своей на капитанов барона Шаферова и Алексеева, якобы то самовольное отлучение с поста учинили они, показывал несправедливо — по воинским 27 и 41 артикулам учинить смертную казнь, расстрелять.3) Флота капитана Алексея Желтинга, что по данному ему от адмирала и кавалера Мишукова ордеру по свозу с берега во флот припасов и людей не в самое то время, как ему тем ордером повелевалось немедленно, а переночевав на ближнем к берегу галиоте, о том его адмирала рапортовал и тем промедлением учинил то, что адмирал не ускорил уже на свой ордер о свозе достальных людей и припасов с берега, дать ему подтверждение, а унтер-лейтенанта Федора Озерова, что он не выслушав капитан-лейтенанта Лупандина приказания, с командою пост свой ошибкою не на том месте, где повелено было,занял, хотя оттого, как в команде его, так и на лагерь и гавань от неприятеля никакого вреда не приключилось, но чтоб впредь исправнее поступал, в рассуждении силы воинского 28 артикула и морского устава 5 книги, I главы, 10 пункта, понизить каждого одним рангом.
4) Лейтенанта Ефима Северицына, которому повелено было из флота ехать на берег и явиться капитану Елманову, но оный прибыв в гавань, тому Елманову не явился, а уверяся лейтенанта ж Чертова объявлению, якобы велено во флот всех людей свозить, паки самовольно во флот отъехал и тем своим легковерием данного ему повеления и своей должности не исполнил, а учинил своевольство—в страх другим и, следуя силе 97 и 101 артикулов, лиша чинов, написать в рядовые.
5) Приехавших по рапорту, поданному обер-цейхмейстеру, Демидову от флота капитаном Елмановым, при свозе десанта во флот в команде его, Елманова, неявшими и самовольно отлучными, а именно: унтер-лейтенантов Гавердовского, Тулубьева, секретаря Ивкова, мичманов Шрейбера, Исакова, Синявина и „подксистапеля" Саблина; но оные в той отлучке не были, а по повелениям главных командиров на тогдашнее к свозу десанта в строгое время, отбывшего под команду реченного Елманова, капитан-лейтенанта Лупандина, обретались распределенные к другим нашим должностям, а рапортовать о том его Елманова означенному Лупандину за дальностью и многоделием тогда не допустило время, також бригадира фон-Сваненберха и подполковника князя Волконского, в рассуждении представленных от них оправдании, о коих по делу довольно изъяснено, а к тому еще и бывших в ответах полковника фон-Дертена, на коего обер-цейхмейстер объявлял, якобы оный с командой в помощь подполковнику князю Волконскому был командирован, но оного командирования ему не учинено, а когда и сам Дертен чрез посыланных от себя,—поведено ль будет ему реченного подполковника с командою подкрепить его Демидова, докладывал, только ему на том месте, где от него Демидова определен к удержанию неприятеля остаться приказано, что оный и исполнил; тож находящегося при пехотном лагере подполковника фон-Голтея, майора Фридездорфа и прочих офицеров в упущении должностей винности их комиссия не находит.Напоследок, командированного от адмирала и кавалера Мишукова к принятию над десантом главной команды контр, (что ныне вице-адмирал и кавалер) Мордвинова, происшедшие при сем случае поступки, рассуждая внесенные его ответы к оправданию, комиссия признавает, что он вице-адмирал, по командировании его из флоту на берег, прибыл в такое время, в которое неприятельский сикурс, по разбитии бывшей при деревне Сельно команды, пошел уже в город Кольберх, а состоящее на берегу под командою обер-цейхмейстера Демидова войско, по предписанным причинам, в толь не малом замешательстве,—беспорядках и смятении находилось, что оным, вступив он в командование, неприятеля удерживать или противу того, какое ни есть учинить предприятие, уже — возможности неимел: и совершенно к принятию последних мер единственно остался один только резон тот, чтоб, спасая людей, как то ему и от адмирала Мишукова ордером было предложено, как скоро и что возможно десант с берега перевозить во флот, что он употребляя в должности своей крайнюю ревность и возможную на тогдашний случай от неприятеля предосторожность, и исполнил, и все то, что только в крайнем недостатке к перевозу транспортных судов, строгость время и видимая от неприятеля опасность забрать допустили под собственным его Мордвинова присмотром, но во флот исправно свезено, а затем по недостатку судов, тоже от непорядка бывшей (sic) и до его еще прибытия на берег в смятение пришедшей команды, которую в толь краткое время, а особливо, что в оной из рядовых находилось большая часть рекрутства, при опасности их неприятельского нападения, в порядок привесть было не можно, достальную артиллерию со снарядами и прочие вещи он, Мордвинов, на берегу в гавани оставить был принужден и к свозу того достального, что было можно ему во флот доставить, из дела способу не предвидится, однакож за всем тем его вице-адмирала в силе происшествия проступок комиссия усматривает в следующем: 1) что читанный ему с прочими во флоте при консилиуме Высочайший рескрипт, коим образом к не пропуску неприятельского сикурса в проходе рвами и засеками укрепиться повелевалось, он слышал, но по оному в какое время и кому то исполнить предписано не упомнит, а знает де точно яко в данной инструкции бригадиру фон-Сваненберху все дороги с крайнею осторожностью хранить велено, только оное его Мордвинова показание с силою слышанного в консилиуме рескрипта, который и при суде ему читан, не сходствует, а что он вице-адмирал по объявленному Высочайшему рескрипту повеленного учреждения не учинил, то, как выше сего означено, за кратким временем бытия его на берегу командиром и за пришествием уже неприятеля, возможности не имел и то к упущению его не причитается, но наблюдая состоявшийся 724 года, января 24 дня, указ, слышал упомянутый рескрипт, а силы оного не упомнил, отговариваться не должен, а когда при чтении его не понял, надлежало бы, взяв самому, оный прочесть и точное повеление узнать и помнить; 2) о поданном адмиралу и кавалеру Мишукову своем рапорте, коим доносил о приключившемся в команде его при свозе десанта происшествии, сам он, вице-адмирал, как по ответам, так и оправданиям своим изъяснил, что писан был от него по краткости времени смешанною материею, не различая одного с другим и что когда чинилось, а было де происхождение, так как по ответам его уже объявлено, а и потому каким бы то случаем ни было учинено, только с настоящим делом не сходствует, а напоследок он, вице-адмирал: 3) в забрании пехотного лагеря о данном обер-цейхмейстеру Демидову приказании не доказал, а Демидов в том, что такового приказания не получал, присягою очистился, а чрез то и последовавшее из сего упущение на его же вице-адмирала ответ сложил, и потому на се означенные проступки по силе генерального регламента 50 гл., морского устава 5 книги, 4 главы, 47 пункта, по 2 разделении и 20 главы, 146 пункта тоже и 724 года января 24 дня указу вычесть у него вице-адмирала и кавалера из его окладного жалованья за год.
А как обозначенных подсудимых в неисправлениях и упущениях их должностей суд начат и они ответствовали до состояния воспоследовавшего в день Высочайшего Вашего Императорского Величества коронования прошлого 1762 года, сентября 22 числа, именного всемилостивейшего указа и для того, следуя оному, о присутствующих по суду приговорено учинить следующее, а именно:
У вице-адмирала и кавалера Мордвинова вычесть из его жалованья за треть года; обер-цейхмейстера Демидова отнять два чина, написать в полковники; премьер-майора Марина, вместо смертной казни, лишить всех чинов и, оставя без наказания, ни к каким впредь делам не определять.
Флота у капитана Шелтинга, и унтер-лейтенанта Озерова в штраф вычесть по окладам их жалованья за год, лейтенанта Северицына, лиша одного чина, написать в унтер - лейтенанты.
Что же следует до тех, которые, как и артиллеристы, отличными себя оказали, то из сих, по следствию видим, бывший при нерегулярных войсках бригадир Серебряков, который, обретаясь при сей Кольбергской экспедиции во все время, до самой ретирады, своею командою столь исправно поступал, что заслужил тем пред прочими Высочайшее благоволение и милость, но он Серебряков в течении сего дела в прошлом 1762 году, будучи в Санкт-Петербурге, умер, то и о подробностях его поступок военный суд далее изъяснять уже оставляет, а из прочих бывших при Кольберге на сухом пути штаб и обер-офицерах, что кто с особливым успехом в делах своих отличность оказали, никого не предвидится, а явствует только, что они, кроме прописанных оказавшихся в проступках, каждый по звании чина своего поступали надлежащею должностью.
Вашему Императорскому Величеству военная коллегия всеподданнейше представляет свое мнение: хотя помянутые вице-адмирал и кавалер Мордвинов, обер-цейхмейстер Демидов, премьер-майор (который ныне в отставке подполковник) Марин, флота капитан Шелтинг, унтер-лейтенанты Озеров и Северицын подлежали положенному по мнению воинского суда штрафу, но как того, чтоб упущение их должностей из злости и умысла или нерадения последовало, не оказалось, а единственно тот непорядок произошел по причине пришедшего к Кольбергу неприятельского в неизвестном числе сикурса и от неосторожности бывшего при армии командира и хотя они пришедших от того в замешательство людей и поправляли, но в порядок привесть, по такой в собирании людей и вещей с берега на суда конфузии, а особливо и по состоянию в команде их многого числа солдатства из рекрут, способу не было; к тому же и наряженное число войск для взятия той крепости было по состоянии её расположения недостаточно, что и самое главное причиною к беспорядочной ретираде есть, ибо в последующую потом кампанию при взятии Кольбергской крепости хотя и знатное против оного число людей и прочего было командировано, но без немалой трудности взятие крепости произошло; к тому же и бывшие при том, как выше значится, главные того корпуса командиры Высочайшим блаженный и вечной славы достойные памяти Государыни Императрицы Елисаветы Петровны, прошлого 1760 года, ноября 7 числа, рескриптом всемилостивейше прощены. Вследствие сего дабы и оные Высочайшею Вашего Императорского Величества милостью пользовались и вменяя прежнюю их беспорочную до сего службу, всех от приговоренных штрафов освободить и оставить их по-прежнему при своих должностях и всем им Высочайшую Вашего Императорского Величества милость при командах объявить с тем, чтобы они впредь в порученных должностях поступали с наилучшим рассмотрением и прилежанием, и более все то предает в Высочайшее Вашего Императорского Величества соизволение.
Всемилостивейшая Государыня, военная коллегия на cиe просит Высочайшего Вашего Императорского Величества указа.
Генерал граф 3. Чернышев
Семен …..................
Иаков Елчанинов
Михаил Жидков
Ноября 29 дня
1763 года.
№ 212.
Резолюция Императрицы Екатерины II (автограф).
Копия автографа.
Я требую знать, по какому указу оная коллегия после окончившихся кригсрихтов предписывает Мне докладами своими прощать осужденных и вступается в дела, отнюдь ей не принадлежащих и не приличное, для того возвращается ей доклад, в котором оное усмотрено.
Екатерина.
Декабря 17-го дня 1763 года.
Н. 3.
Всепресветлейшей, Державнейшей, Великой Государыне Императрице и Самодержице Всероссийской.
От военной коллегии
ВСЕПОДДАННЕЙШИЙ ДОКЛАД.
Ваше Императорское Величество Всевысочайше повелеть соизволили Вашему Императорскому Величеству всеподданнейше донести, по какому указу оная коллегия после окончившихся кригсрихтов предписывает докладами своими прощать осужденных и вступается в дело отнюдь ей не принадлежащее и неприличное.
Вашему Императорскому Величеству всеподданнейше военная коллегия представляет: в воинском процессе третьей части в I главе о приговорах в 6 разделении положено, когда в нижнем суде в пыточном деле приговор учинен, тогда надлежит прежде фельдмаршалу, или командующему генералу подать тот приговор, и когда он мнение свое на оное объявит, прибавить или убавить, потому экзекуция отправлена быть имеет, да по именным блаженные и вечные славы достойной памяти Государя Императора Петра Великого указам о конфирмовании кригсрихтов поведено: по 1) 719, марта 3, над всеми офицерами и рядовыми, которым по держанным кригсрихтам явятся не в смертных винах чинить экзекуцию по конфирмации командующих генералов, а которые офицеры приличатся в смертных винах и те кригсрихты, подписав над ними командующими генералами свою сентенцию для совершенной конфирмации присылать в военную, а военной коллегии те кригсрихты конфирмовать, но экзекуции докладывать Его Императорскому Величеству, а естественно сходствуя с вышереченным процессом во мнении прибавить или убавить; по 2) 724, ноября 12, над урядниками и рядовыми в смертных их винах экзекуциям чинить по конфирмациям командующих корпусами генералов, а об офицерах в важных винах, по которым осуждены будут на смерть, действительную и политическую, присылать по-прежнему в военную коллегию, и о конфирмовании об одних штабных докладывать Его Величеству, а о прочих конфирмовать военной коллегии, да и в 728 году из верховного тайного совета указом о воинских людях криминальные дела рассматривать и конфирмацию чинить в военной коллегии, а в 736, июля 12, указом велено держанный кригсрихт над подполковником Клинбушем ревизовать в военной коллегии и подписать свое мнение, тож и после того происходило и потому присылаемые от команд кригсрихты рассматриваются и, по рассмотрении обстоятельств и важности дела, на позволенный конфирмации от военной коллегии сначала и до ныне чинятся, а о штабах предкам Вашего Императорского Величества со всеподданнейшим мнением подносились и конфирмации получаемы были, равным образом и на основании как прежде исполняемо всегда было, ныне коллегия в подносимом Вашему Императорскому Величеству всеподданнейшем докладе о бывших при осаде Кольбергской крепости чинах, рассматривая по военному искусству в деле обстоятельства, какие причины к непорядочной ретираде и неисполненно при том должностей своих их принудили и какою наперед сего Императорскою милостью воспользовались в том же самом случае находившиеся , и равно погрешившая коллегия по всеподданнейшей должности слабое свое мнение представить дерзнула, для открытая двери монаршему милосердию, на Высочайшую Вашего Императорского Величества апробацию.
Семен …..................
Иаков Елчанинов.
Михаил Жидков.
Декабря 18 дня
1763 года.
№ 226.
На подлинном резолюция:
„Я не спорю, что военная коллегия может подать свое мнение, но предписывать Государю прощать ни которое место власти не имеет, для того, что всякая коллегия, да и самый сенат установлены для исполнения законов, а прощать винных зависит от единственного государского милосердия. Если же военная коллегия за винную себя не признает, то сенату на суд отдам, по законам ли сей поступок военного коллегиею учинен.
Екатерина".
Всепресветлейшей, Державнейшей, Великой Государыне Императрице и Самодержице Всероссийской.
От военной коллегии
ВСЕПОДДАННЕЙШИЙ ДОКЛАД.
Высочайший Вашего Императорского Величества указ от 17 сего декабря получа, военная коллегия хотя и думала, видя гнев Вашего Величества, что она из законов ей предписанных может некоторое принести рабское всеподданнейшее оправдание; но признав из вторительного помянутому указу Высочайшего объяснения свой неосторожный поступок, как в том, что в поднесенном всеподданнейшем докладе, где она, вместо смягчения штрафа, дерзнула представить, чтобы винным из единого монаршего милосердия оказано было прощение, так и в том, что осмелилась принести недельное свое оправдание, признавает себя пред Вашим Императорским Величеством совершенно винного и, как у великодушной своей Монархини, за неумышленное свое погршение, просит рабски прощения и, уповая на щедроту и милость Вашего Величества, усугубляет свое прошение о великодушном и милостивом Вашего Величества себе оставлении.
Семен …..................
Иаков Елчанинов.
Михаил Жидков.
Декабря 18 дня
1763 года.
№ 227.
На подлинном резолющя:
„Бог простит, в сенат не сообщать, а хранить с прочими в коллегии именными указами.
Екатерина".
Сообщил Н. Затворницкий.
“Русская Старина” 1908 г., Т. СХХХIII, Март“Русская Старина” 1908 г., Т. СХХХIV, АпрельВСЕПОДДАННЕЙШИЙ ДОКЛАД. Ноября 29 дня 1763 года. № 212.
Резолюция Императрицы Екатерины II (автограф). Декабря 17-го дня 1763 года.
ВСЕПОДДАННЕЙШИЙ ДОКЛАД. Декабря 18 дня 1763 года. № 226.