Посланием трудились болееПосланием трудились более часу. Сокращали... (Алексий ни в себе, ни в других не любил многоглаголания.) Наконец, измученный, словно после трудной работы, он отвалился в кресле, полузакрывши глаза, выслушал написанное. - Кажется, так! Пошли ему... Нет, лучше сперва я сам поговорю с князем! - И снова тень боли мелькнула в его глазах: князь ныне мог и не послушать своего престарелого владыку... - Нет, напиши, пошли, пусть пришлет покаянную грамоту*! Тогда мне легче станет баяти с Дмитрием! - произнес он. Вступающий в силу нравный князь тревожил Алексия все больше и больше. _______________ * Грамота эта так никогда и не была получена Вельяминовым. Монашек, что вез послание, был схвачен в степи и погиб. Грамота, пройдя через многие руки, попала к генуэзскому консулу в Кафе, а от него к тому самому Некомату-бреху, который подбивал Ивана Вельяминова на борьбу с великим князем. Некомат, подумав, решил грамоту сжечь, а Ивану не говорить ничего. Трудно сказать, как повернулась бы судьба Ивана Васильича Вельяминова, получи он послание владыки Алексия вовремя. Оба надолго смолкли, Леонтий складывал вощаницы, коротко взглядывая на владыку. - Скажи, отче! - вопросил он негромко. - Что содеял бы ты, ежели Дмитрий от некоей хворости, черной смерти или иной зазнобы какой занемог и погиб? Медленно оживали, становясь, как прежде, прозрачно-глубокими, старые глаза на высохшем пергаменном лице - так в пучине морской проглядывает порою донная гибельная глубина, - и |
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
